2.
Она выросла. Позади была школа, ВУЗ. Теперь появилась работа. Все было, как у всех. Но она по-прежнему, хотя и реже, смотрела на Большую звезду. Конечно, теперь она знала ее название – Венера, – но для нее она осталась Большой звездой.
Однажды вечером, как бывает в старых добрых сказках, она снова посмотрела на нее. И ей показалось, что мерцание необычное. Она вспомнила, как в детстве пыталась расшифровать это мерцание. Вспомнила, что записала в дневнике, как была разочарована. Достала дневник. Вот и азбука Морзе. Как быстро восстановились в памяти последовательности точек и тире.
Она подошла к окну. Звезда сияла. «•–-•» «•-•» «••»… «П, Р, И…», – читала она. «Приди ко мне,» – получилось у нее. Не может быть! И снова: «Приди ко мне…» Она схватила ручку со стола и лист бумаги. Судорожно вглядывалась она в ночное небо и чиркала дрожащей рукой точки и тире. «Приди ко мне… Приди ко мне… Приди ко мне…»  Как пулеметная очередь. «Невероятно! – шептала она, – Просто невозможно!»
«Неужели это правда, а не обман зрения?» Она потерла глаза, проморгалась и снова посмотрела на звезду. Те же мерцания – точка в точку, тире в тире.
3.
Больше года она вела запись, как в детстве, по азбуке Морзе. Одна и та же фраза. Она никому не говорила о произошедшем. Кто сможет понять? Сочтут за сумасшедшую. Это была ее тайна. Когда небо было затянуто тучами, она ложилась в постель и представляла, как мерцает ее Большая звезда, призывая прийти к ней. Ах, как ей хотелось, в самом деле, прийти к этой звезде! Ей часто снилось, что она летит в космической ракете к загадочной и прекрасной планете с именем богини любви Венеры. Она миллион раз пожалела, что пошла не в тот институт, какой было нужно ей пойти. А нужно ей было в авиацию. Чтобы, как Терешкова, или Савицкая полететь в космос. Не страшно, что на Венеру не летят сейчас. Полетят позже. «Дался им этот Марс,» - возмущалась она.
В памяти всплыли строки написанные Лукрецием в своем знаменитом труде "О природе вещей":
«Рода Энеева мать, людей и бессмертных услада,
О, благая Венера! Под небом скользящих созвездий
Жизнью ты наполняешь и все судоносное море,
И плодородные земли; тобою все сущие твари, родившися,
Жить начинают и свет солнечный видят.
Ветры, богиня, бегут пред тобою; с твоим приближением
Тучи уходят с небес, Земля – искусница - пышный
Стелет цветочный ковер, улыбаются волны морские,
И небосвода лазурь сияет разлившимся светом.»
В Интернет она нашла научные статьи о Венере. Самая загадочная из планет. Самая похожая на нашу Землю! О ней говорят, что она будет точно такая же, спустя миллионы лет. Это молодая планета и история ее развития напоминает историю развития Земли. К ней летало огромное количество различных автоматических станций и разведывательных кораблей. О ней узнали многое. Но никто не решается полететь к ней. А вот на Марс – с удовольствием! Почему? Он дальше, он безжизненней! Что там делать? Эта планета умерла. А Венера только начинает жить. К ней надо лететь! Тем более она зовет нас! Надо лететь! Надо лететь…
Она лежала на кровати, погруженная в эти размышления и неотрывно смотрела на Большую звезду. Та непрестанно мерцала, зовя ее. Только ее. «Как же я хочу к тебе! – говорила она Венере. – Если б я только могла, я полетела бы к тебе!» Ей показалось или на самом деле мерцание изменилось? Она присмотрелась внимательнее. Точно! Теперь звезда говорила с ней! «Ты можешь, если захочешь.» «Я очень хочу!» «Тогда лети.» «Но как? Я не могу. У меня слишком тяжелое тело…» «Тогда оставь его.» «Я не могу. Иначе я умру.» «Это только кажется. Ты не умрешь.» «Тогда помоги мне…» «Я не могу. Ты должна сама. Ты хочешь ко мне?» «Всей душой!» «Так отпусти ее! Я жду тебя.»
Она лежала, раскинув руки. Свет звезды расплывался от прикрытых ресниц. И тут так необычно легко стало ей. Так легко, как не было никогда раньше. Ее чувства обострились. А звезда вдруг стала увеличиваться в размерах очень стремительно!
Ей показалось, что она летит! Так стремительно, как только может лететь мысль. Она поняла, что так оно и есть: когда она пыталась осмыслить, что происходит, то ее полет замедлялся, а когда отпускала свой разум, полет ускорялся, гонимый желанием изведать то, о чем она мечтала всю жизнь.
4.
«Облака, как наши. Тени. Нет, это не тени, а скорее наоборот. То есть как это наоборот? А вот так. Тени темные, а эти светлые. Блики что ли? Какая разница? Главное, что они прекрасны! – вела она диалог с собой. – Как от них веет теплом и уютом. Чем-то родным и близким. Так спокойно. Кто вы?»
Размытый силуэт склонился к ней. Он светился, как солнечный зайчик на стене. Его доброта окутывала пушистым теплом. Впервые ей было так легко и уютно, так сладостно и спокойно. Она поняла, что такое Счастье и Любовь. Настоящие. Это быть рядом с этим вот существом.
«Ты – Ангел?» - спросила она мысленно. «Может быть,» - ответило существо, не открывая рта. «Ты один? Или одна? Я не знаю, как правильно…» «Правильно так, как тебе хочется, чтобы было правильно.» «Тогда я буду звать тебя Ангелом.» «Зови.» «Я где?» «Там, где ты хотела оказаться.» «Неужели на моей любимой Большой звезде?» «А почему ты сомневаешься?» «Потому что это невозможно. И потому, что я всегда сомневаюсь…» «Теперь не будешь, потому что ты здесь и все возможно.» «Не знаю почему, но я тебе верю. Ты здесь один?» «Тебе бы так хотелось?» «Не знаю… Пока да. » «Тогда я здесь один.» «Не страшно?» «А что такое страх?» «Страх? Хм. Я забыла… Мне у вас очень нравится. Это точно. Я могу здесь остаться жить навсегда?» «Ты этого хочешь?» «Да! Очень!» «Тебе не нравится Земля?» «Земля? Земля. Она мне нравится. Мне с ней тоже жаль расставаться навсегда.» «Ты всегда можешь вернуться.» «Но, если я вернусь, то больше не смогу оказаться здесь.» «Отчего же. Сможешь, раз смогла сейчас.» «Как странно… Это похоже на сон.» «Сон?» «Да.» «А что такое Сон?» «Это когда ты думаешь, что все по-настоящему, а на самом деле это игра твоего воображения, но не сознательного, а подсознательного. Что-то вроде того, как, если бываешь в другом месте и тебе кажется, что все вокруг тебя – это настоящее, а то, что было с тобой до этого – это неправда. Что и места такого нет. Что тебе это вообразилось. А когда возвращаешься назад, то кажется, что именно то и было ненастоящим. А реальность – вот она. Да. Все так сложно.» «Да. Если пытаться понять это. А если не пытаться, то все просто. Ты прилагаешь усилие и создаешь свою реальность. А на самом деле все иначе. И другой видит это не так, как ты, потому что он тоже приложил усилие и создал свою реальность. И ты тоже видишь это по-разному, потому что каждый раз прилагаешь разное усилие.» «Точно! Как я раньше этого не поняла!» «Потому, что ты все время думала. А надо было лишь расслабиться. Отпустить мысли.» «Как все просто. Я всегда держала много мыслей. Они не давали мне покоя.» «Это ты не давала себе покоя.» «Ты все время прав.» «Я просто о-формляю то, что чувствуешь ты.» «Ты замечательно это делаешь.» «Ты этого хочешь.» «А чего хочешь ты?» «Я хочу то, что делаю. Иначе я не находился бы здесь.» «А где бы ты находился?» «Только там, где хотел.» «Тогда, ты божество.» «Как ты хочешь.» «Почему?» «Потому что для тебя это важно.» «А для тебя?» «Для меня важно быть важным для тебя.» «Почему?» «Потому, что я это выбрал.» «Мне нравится. Я тоже хотела всегда делать то, что мне нравится. Но не могла.» «Нет. Ты могла. Но просто не хотела это выбрать.» «Ты снова прав. И я знаю, что ты прав, я это вижу!» «Я рад.» «А что вы (ты) здесь делаете?» «Творим жизнь.» «Как?» «Мыслью.» «А я смогу?» «Конечно. Только отпусти сознание.» «И у меня получится?» «Ты уже делала это раньше и получалось.» «Когда?» «Мгновение назад, которому вечность. Ты просто забыла.» «Мне кажется, что я все это уже видела.» «И это так.» «А еще у меня чувство, что я знаю тебя давно.» «Ты вспоминаешь…» «Ты тоже знаешь меня?» «Конечно. Ты одна из нас.» «Я не хочу снова забыть тебя.» «Значит, не забудешь.» «Ты уверен? Почему?» «Потому что мы – одно: я в тебе, а ты во мне, хотя кажется, что мы порознь.» «Я поняла!» «Вспомнила… Прислушайся. Что ты слышишь?» «Тревогу. Что это? Откуда? Это с Земли? Что там случилось? Ты молчишь.» «Ты сама можешь все. Зачем мне говорить.» «Кто-то зовет меня. Я хочу вернуться туда. Но я боюсь, что не смогу прийти к тебе снова. Как мне быть?» «Как ты захочешь. У тебя всегда есть выбор. Ты знаешь это. Ты знала это всегда, но выбрала забыть. Теперь ты помнишь. И можешь все. Помни всегда, что ты одна из нас...» Она услышала эти слова, но ее выбор был сделан, и она пока не хотела его менять. Ей было интересно, кто обладает такой силой, что заставил услышать этот зов с Земли. Ее несло с той же скоростью обратно. И ей было хорошо. Она знала, что может вернуться, когда захочет.
5.
Сквозь ресницы просвечивала слишком яркая звезда. Она сощурилась. Потом открыла глаза. Странно. Это не та комната, из которой она улетела. Человек в белом халате заботливо коснулся ее руки и ласково улыбнулся. Кто он? Он так похож на того Ангела. «Кто ты? Ангел?» Он пожал плечами. «Тогда я буду звать тебя Ангелом. Хочешь?» «Хочу.» «А раз хочешь, так оно и есть. Просто надо сделать выбор.»
Она закрыла глаза. Ей представилась картинка: от Земли к Большой звезде протянулась тонкая светящаяся паутинка. Картинка приблизилась. Это были существа точь-в-точь, как то, которое она видела на Большой звезде. Они летели с Земли создавать жизнь… «Но это будет не очень скоро. Хотя все относительно…» - послышалось ей.
«Да, это верно. Хм. Интересно, а что имел ввиду тот Ангел, когда сказал, что она одна из них? Что ж, придется слетать туда, хотя бы еще раз.» Теперь она знает как. Но это будет ее тайной. Пока…

Светлана Якунина.

Дежавю. Сложный пациент - продолжение.
2.
Тик-так, тик-так, тик-так. Звук нарастал, как рев самолета. Марина резко открыла глаза. «Сон? Ничего себе, сон! – она потрогала темя. Все в порядке, дыры нет. – Сколько времени?» Часы показывали полшестого. Час спокойно можно было спать. Но как уснуть после такого кошмара. На душе было невыносимо тяжело.
«Таких снов у меня никогда не было. Всё было настолько реально, словно это и, правда, только что произошло. Так, надо сходить к психологу, а то эти огнестрельные черепно-мозговые меня точно доведут.»
Марина провалялась без сна до половины седьмого и встала. Сон выбил её из колеи, что было совсем не кстати. Сегодня предстоял сложный день с двумя тяжелыми операциями на головном мозге: одна доброкачественная и одна злокачественная, то есть раковая, опухоли мозга. Да еще могут привезти кого-нибудь с черепно-мозговой травмой, а то и вовсе с пулевым ранением, будь оно не ладно!
«Говорила мне мама: «Иди на экономический факультет, нейрохирургия не женское дело!» – не послушала, теперь терпи, дорогуша!» – журила себя Марина, снимая ключи с крючка, и выключая свет в прихожей.
3.
– Марина Дмитриевна, – в ординаторскую влетела медсестра, – Салтыков…
– Что?
– Сознание потерял. Мы уже сообщили реаниматологам.
Марина бросила недопитый чай и побежала вслед за Катей.
«Салтыков-Салтыков, что ж ты со мной делаешь? Все же пошло хорошо, как нельзя лучше, и на тебе.»
Молодого человека уже переложили на каталку. Она схватила его за руку. Пульс был, но очень слабый. Зрачки, слава Богу, реагировали на свет …
4.
– Ну, как мы себя чувствуем? – бодро спросила Марина Дмитриевна Салтыкова Ивана.
Он слабо улыбнулся:
– По сравнению с мертвыми, просто замечательно.
– А с живыми? – продолжала игривым тоном доктор.
– Бывало и получше. Вы мне честно скажите, сколько осталось?
– Ну, до выписки ещё далеко, – словно не поняв, о чем идет речь, ответила Марина.
– Да я не об этом. Вы же и сами понимаете о чем.
– Нет, не понимаю. И понимать не желаю. Я очень хорошо выполнила свою работу, дело осталось за Вами, молодой человек. Такой настрой нам совсем не нужен, он не способствует скорейшему выздоровлению. Так что меняйте свои мысли на позитивные. Ясно?
– Ясно… – нехотя ответил Иван, и закрыл глаза.
5.
– Вадим Сергеич, можно к Вам? – Марина обратилась к сидевшему за письменным столом врачу.
– О, Мариночка, заходи, – радостно воскликнул он, вставая с удобного кресла на встречу ей.
– Вы один?
– Да, как видишь, – улыбаясь, ответил Вадим Сергеевич, приглашая её сесть на красивый, черный кожаный диван. Её пробил озноб. В памяти всплыл, почти такой же, диван из сна.
– Я лучше на стульчик, если ты не против.
– Да, пожалуйста, просто… – согласился он, выглядя немного ошарашено, ведь это место всегда было её любимым, – Мариш, у тебя что-то случилось? Ты как-то странно выглядишь в последние дни, – он аккуратно взял её руки в свои.
– Да, Вадим. Я хотела с тобой посоветоваться. У тебя опыта побольше.
– Ой, так уж и побольше! Мариш, ты что забыла, я же на два года только раньше тебя работать начал, – Доктор добродушно улыбнулся, и поцеловал пальчики коллеге, к которой был явно не равнодушен. Судя по всему, и она не испытывала к нему неприязни.
– Ну, одна голова хорошо, а две лучше.
– Говори, что у тебя.
– Помнишь, к нам поступил больной со злокачественной опухолью мозга. Салтыков.
– Да-да, припоминаю. Необычная такая опухоль, в  области темени?
– Именно.
– Так ты её великолепно удалила. Мы все были приятно удивлены.
– И здесь ты прав. Но что-то там не так. Не могу понять что. Он, то пойдет быстро на поправку, то резкий регресс. Анализы все в норме, представляешь? Мистика какая-то. И главное, все время говорит, что скоро умрет, и все в таком духе. Я не знаю, что делать. Да к тому же меня достал один и тот же кошмарный сон. Я на грани…  Наверное, к Лене идти надо, – вздохнула Марина, грустно улыбаясь.
– Ну-ну, только не к Лене! Она тебе такого нагородит, что прямиком в желтый дом можно идти.
– С чего ты взял?
– Да был я у нее, когда у меня впервые умер больной. Я тогда думал, что все, врач из меня не вышел. Впал в меланхолию. И сдуру к Ленке побежал. Спасибо, Константину Дмитриевичу, он меня вытащил из депрессии. А если бы к Лене еще пару раз сходил, то трудно сказать, чем все закончилось бы. Так ты говоришь, анализы в норме? Послушай, просто твой пациент не хочет жить. Причина где-то глубоко, на поверхности не ищи. Поговори с ним по душам, может, получится. Лучше сама выясни, без помощи психолога… – он лукаво улыбнулся.
– Ладно, попробую. Спасибо тебе, Вадим.
– За что?
– За совет, поддержку. За все.
– А когда же мы сходим в кафе, а Мариш? Ты же обещала.
– Вообще-то, сегодня я свободна.
– У-ра!
6.
Но к Лене она все же пошла. Рассказала ей свой сон. Вадим был прав: Лена несла сущий бред про многожизненность, про реинкарнацию, про сигналы из прошлого и так далее и тому подобное. А ведь тоже врач, хоть и психотерапевт! Да, пожалуй, надо справляться как-то самой. Наши психологи никуда не годятся. Просто надо выбросить все из головы и окунуться в работу. А еще лучше почаще встречаться  с Вадимом. Тем более что это им обоим приятно.
7.
Ваня бредил. Это было уже слишком!
Марина держала его за руку, слушая пульс, и качала головой. Все свое ночное дежурство она не отходила от парня. Он метался так, словно у него был жар, но температура была в норме. Дело уже шло к утру, когда он в очередной раз пришел в себя.
– Ваня, ты меня слышишь? – озабоченно спросила она.
– Да, – глухо отозвался парень.
– Хорошо, очень хорошо, – хотя хорошего ничего не было. Показания приборов говорили, что пациент, практически, здоров, лишь «немного взволнован» – частил пульс, а на самом деле было все гораздо сложнее.
– Марина Дмитриевна, мне надо с Вами поговорить.
– Мне тоже надо поговорить с тобой, Ваня. Ты у меня такой необычный пациент.
– Я знаю… Марина Дмитриевна, не мучайтесь, все напрасно…  я не выживу. Это не Ваша вина. Это моя…
– Не говори глупостей, Ванюша.
– Не перебивайте меня, пожалуйста. Понимаете, это прошлое, это оно. Это называется Карма.
«Он, кажется, снова начал бредить, бедный парень!»
– Вы мне не верите, думаете, я снова в бреду… Не на этот раз, доктор, – он усмехнулся, и ей стало жутковато: что-то знакомое мелькнуло в его взгляде. – Перед тем, как заболеть я видел сон, страшный сон: я иду с какими-то людьми, которых, наверное, знаю, но совершенно не помню. У меня в руках пистолет. Мы подходим к какому-то вагону. Входим. Там бордель. Они что-то должны руководителю нашей группы. Я понимаю, что мы – преступники. Я сожалею, но почему-то делаю то, что они мне говорят. Главарь не договаривается с хозяйкой и начинает стрелять. Он убивает её, и заставляет нас делать то же самое. Все начинают стрелять. Стоит жуткий крик. Меня это раздражает, и я тоже стреляю. Мы убиваем всех…  Главарь спрашивает: «Все?» и я отвечаю «Похоже на то». –  Марина побледнела. – Потом он снова говорит: «Живых нет?» и я отвечаю «Сейчас проверим». Я не понимаю, зачем я все это делаю, но делаю. Я вижу, что в углу, около дивана сидит, сжавшись в комок, девушка. Она кажется мертвой. Я подхожу к ней и понимаю, что она жива. Я несколько секунд раздумываю, что делать, а потом все же убиваю её выстрелом в темя… Я оборачиваюсь и говорю: «Теперь живых нет». И тут я просыпаюсь. Это был очень странный сон… Он не был похож на обычный кошмар, потому что все было невероятно реально… А потом, через несколько дней, я впервые потерял сознание. Дальше Вы знает… А теперь этот сон каждую ночь преследует меня. Эта девушка... Если бы я мог…  – он взглянул на врача: она была мертвенно бледна.
– Что с Вами, доктор? – вскрикнул он.
Марина хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и еле слышно произнесла:
– Так это был ты?..
– Что?! Что Вы сказали? – его глаза расширились от ужаса, – Значит это я Вас тогда… О, Боже! Значит, я нашел Вас!.. Это карма! Простите, простите меня, ради Бога!!! В этой жизни я никого и пальцем…  Поверьте мне! Простите!.. – он на глазах терял силы.
Марину трясло, как в лихорадке. По её щекам ручьями бежали слезы. Этого не может быть! Это просто невозможно! Но придется поверить. Лена, которую всерьез никто не принимал, была права: сон – эпизод из прошлой жизни, черт бы его побрал. Возможно, и весь тот бред, который она несла, тоже правда. Совпадением теперь это не назовешь. Эх, Ваня-Ваня! Ваня!!!
Он снова метался в горячке и повторял одно «Простите меня!». Марина, вытирала слезы и себе и ему и приговаривала:
– Простила, простила я тебя, успокойся, Ваня. Простила. Открой глаза, посмотри на меня, ну, же! Давай! Все в прошлом, пойми, это ушло, – она говорила это, держа его, уже обросшую коротким густым ёжиком волос, голову в своих замерзших ладонях,  и не могла поверить в то, что это говорит она. Почти месяц она боролась за жизнь этого молодого, симпатичного человека. Все время его жизнь была  в её руках, и она изо всех сил старалась удержать её в этом крепком теле. Даже, если все случившееся самая истинная правда, и ей сказали б об этом раньше, она, ни мгновения не сомневаясь, так же отчаянно боролась бы за жизнь Ивана Салтыкова. Она продолжала делать это и сейчас. И слезы лились ручьем от жалости к себе той, от жалости к нему теперешнему,  самому сложному, тяжелому пациенту с необычной опухолью в области темени, убившему ее когда-то в прошлой жизни…

Светлана Якунина.

Попутчик - продолжение.
3.
Время пути подходило к концу. Через пару с небольшим часов поезд прибудет на вокзал.
За минувшие пять суток Татьяна и Олег выяснили, что они не такие уж молчуны, как думали раньше о себе. Что-то необычное произошло с ними. Они говорили почти все время, даже ночью. Тем для разговоров нашлось невероятно много, что казалось им обоим просто невероятным. Складывалось впечатление, что они знают друг друга сто лет, не меньше. Это тоже было необычное чувство для них. Поэтому они заметно погрустнели за последние несколько часов, и это становилось всё заметнее, по мере приближения их к пункту прибытия. Очевидно, что они уже обращались друг к другу по имени.
Итак, они говорили обо всем, кроме личной жизни. Татьяна ни за что не посмела бы спросить его об этом. А он молчал. Они уже выяснили, что живут в одном городе. Но ни один из них не назвал места своей работы, хотя о роде занятий они говорили. Было ясно, как белый день, что потерять друг друга им не хотелось. Тем не менее, они так и не обменялись хотя бы телефонами. В какой-то момент Олег сделал неловкую попытку обнять Татьяну, но потом резко остановился и вышел из купе. Он заметно нервничал.
Когда они вышли из поезда, то просто попрощались и разошлись в разные стороны…
Если бы только Татьяна решилась догнать Олега, то могла бы увидеть, как были печальны его глаза...
4.
– Ну, как бабушка, – поинтересовалась Инна, давняя подруга Татьяны.
– Все хорошо. Опять звала её переехать к нам, но все бесполезно. Говорит, что пока может себя обслуживать, ни за что не поедет. Там у нее грибы, клюква, кедры – все свое, все родное. Знаешь, как у нее здорово! Воздух, хоть ложкой ешь. И домики, как из сказки: бревенчатые, с резными узорами из дерева. Вот так. Если честно, то я бы тоже там осталась.
– Э-э, подруга, ты что, переотдыхала там? Ну-ка, взбодрись! Что-то плохо повлияла на тебя поездка к бабушке. И настроение мне твое совсем не нравится. Кстати, ты не сказала с кем в купе-то ехала? – Инна вопросительно посмотрела на подругу, которая опустила грустные глаза и даже отвернулась. Это изумило Инну. Она начала понимать, в чем дело.
– Так вот оно что… Давай рассказывай.
– Да нечего рассказывать.
– Не мудри мне, давай.
Татьяна понимала, что отвертеться не получится. Пришлось рассказать все. Да ей и самой хотелось поделиться своими переживаниями. Реакция Инны была предсказуема и ожидаема. Она возмущалась, что было сил: "Как можно быть такой простушкой? Ты что, девочка-подросток и тебя учить всему надо? Ну почему ты не попросила у него номер телефона, а? Что ж ты  у меня такая есть? Так ты никогда не выйдешь замуж, милая моя! А уже не просто пора, а катастрофически пора – двадцать семь лет не шутка! То она не может найти по себе, а когда нашла, взяла и отпустила просто так! Тань, ну ты что?”
Монолог длился долго. Татьяна даже не пыталась остановить его, потому что знала, что это бессмысленно. Кроме того, кое в чем Инна была права.
5.
В то же время Олег подвергался не менее пристрастному допросу своего лучшего друга. Разговор был сходным. Только Олег не все время виновато молчал. Иногда он огрызался.
– Подумай сам, как я мог предложить ей встречаться?
– Обыкновенно!
– Может быть она замужем.
– А у тебя язык отсох спросить её об этом?
– Ну, знаешь!.. Если бы я спросил её, то она спросила бы меня. И что я ей смог бы сказать?
– Правду!
– Какую?
– Правда бывает одна.
– Допустим. Но если бы я сказал ей эту правду, тот мне пришлось бы рассказывать все до конца, потому что глядеть ей в глаза и утаить что-то просто нет никакой возможности…  А ты знаешь, какая она, эта правда. И как все выглядело бы в ее глазах? Кем бы стал я для неё? Я мог бы потерять её навсегда.
– Да неужели? А сейчас она рядом с тобой?
– Ты прав. А может быть она вообще замужем…  Хотя мне так не показалось, почему-то. В общем, не знаю я ничего!
– Ладно. Знаешь что, мы ее поищем!
– И что потом? Шила в мешке не утаишь.
– Я сам с ней поговорю! Из моих уст твоя правда прозвучит убедительней. Договорились, дружище?
– Не знаю. Я не уверен…
– Значит, согласен. А ты сам-то заметил, что впервые не сомневаешься в репутации женщины. Похоже, твой страх стал проходить. Да, брат, зацепила тебя эта дамочка…
6.
Татьяна ехала на дачу к тёте с целью знакомства. Она просто не могла больше бороться со всеми, желающими выдать её замуж.
После поездки к бабушке, родные, конечно, заметили, что что-то произошло. Но ни одна попытка разговорить её не привела к успеху. А лучшая Танина подруга (потому и лучшая) тоже молчала. Мамина сестра тётя Валя, как приходила в гости (надо заметить, что тётя ходила в гости часто), так постоянно заводила один и тот же разговор о замужестве: появился у неё достойный жених, лучше которого и не бывает, – друг нового соседа по даче. Правда, он тоже не уступит Татьяне в упрямстве и нежелании знакомиться с кем-то, но мама его обеими руками «за», поэтому время и место встречи решено от него скрыть.
Никакие отговорки не урезонивали настойчивую тётку. Она полгода осаждала племянницу. И вот, однажды, на семейном совете было решено познакомить-таки Татьяну с хваленым женихом. Татьяна даже поругалась с родными (спустя столько времени, она все еще не забыла своего попутчика), но потом, подумав, решила поехать, реализовать свой план знакомства, чтобы больше не возникало подобных желаний у родни.
Место расположения тёткиной дачи было очень живописным. И если б не знакомство, поездка доставила бы Татьяне настоящее удовольствие: холмистая местность, близость леса и реки. Да и участок тёти вызывал приятные эмоции: участок утопал в цветах, вдоль забора росли плетистые розы, а сам домик был маленькой копией бабушкиного дома.
– Танюша, – позвала тётя, – поди в сад, набери клубнички к столу. Вот тебе вазочка.
Татьяна взяла посуду и пошла в сад. Она понимала, что это неспроста. Но делать нечего.
Забора между участками не было. Так что скрыться не за чем. Татьяна смело пошла вдоль сада. Боковым зрением она заметила высокого мужчину. Что-то в его фигуре показалось знакомым. Она решила в наглую посмотреть на соседа. Резко обернулась и …  застыла в изумлении – это был ни кто иной, как её попутчик! Он стоял вполоборота и не мог видеть Татьяну. Она же от неожиданности уронила вазу, которая, ударившись о камень, разбилась почему-то на мелкие осколки. Тут попутчик резко обернулся. Наверное, они выглядели одинаково удивленными.
– Ты?.. То есть… Вы?..
– Олег … Иванович… – она смутилась, как девчонка, и извиняющимся тоном затараторила, – А я вот тут клубнику собираю. Вазочку тётину разбила, на мелочь… – наклонилась, чтобы собрать осколки и порезала палец, – Ой, порезалась.
Олег направился к ней быстрым шагом.
– Дайте посмотреть, – он взял Татьяну за руку, – не глубоко, но представляю, как больно. А я Вас искал… – вдруг понизив голос и изменив тон, проговорил он.
– Искали? Правда? – слишком радостно спросила она  и пожалела об этом, но только на мгновение, потому что тут же забыла. Главное – что он её искал.
– Правда. Я теперь решил, что буду говорить только правду, всегда…
– Ой, вы уже познакомились, – из-за угла появилась тётя, счастливо улыбаясь.
Татьяна смутилась, выдернула руку из ладоней Олега:
– Тётя Валя, – проговорила она виноватым голосом, к тому же дрожавшим от переизбытка чувств, – я твою вазочку разбила.
Тётя посмотрела на осколки и рассмеялась:
– Глянь-ка, прям на мелочь! Так чего ж ты расстроилась – это ж к счастью! Напрасно порезалась только, – она посмотрела на палец, немного щурясь. – Без очков не вижу. Олег Иваныч, Вы-то, похоже, смотрели ранку, глубокая?
– Да нет, глубже бывают, – ответил он, глядя в никуда.
– А-а, раз так, сейчас зеленкой помажем и вся беда. Вы уж нас извините, пойдем мы, ранку мазать. Заходите проведать пострадавшую. Часом не вы её напугали, что она вазочку-то из рук выронила?
Он недоуменно посмотрел на соседку и сказал:
– Не знаю, может и я…
– Тогда придется Вам искупать свою вину и проведать больную! – подмигнула тётя и, хихикнув, увлекла племянницу в дом, приговаривая:
– Я ж тебе говорила, что он красавец! Ну, врала я тебе, врала? Правда, кое-что рассказать мне надо тебе очень важное. Только не пугайся.
– Уже, тётя Валя, раз ты так говоришь…
7.
– Это мне его мать рассказала, а мать врать не будет. Я попыталась повыспросить у его друга, соседа то есть нашего, так ли оно было, но он, как партизан, ничего не говорит. Зачем это Вам, спрашивает, представляешь? Точно, как твоя Инка. Все скрытничает. И что это у вас с ней за тайна, а? Не скажешь?
– Нет, тётечка Валечка, не скажу.
– Ну, ладно, не говори. Дело твоё. А мне это совсем не интересно даже. Хоть бы и сказала, прям сейчас, я бы и слушать не стала, развернулась и ушла бы. Не веришь? Проверь!
– Верю, – прищурившись, сказала Татьяна, но тётю этот ответ не очень обрадовал, однако, она тщательно пыталась скрыть разочарование:
– Вот и хорошо, и ладно. Главное, Танюша, я заметила, что он тебе понравился, а значит, я была права. Ну, а что женат был, так это ж сейчас не редкость, правда, ведь? Девки-то сейчас какие пошли, сама знаешь. А она похлеще некоторых оказалась. Как пила, как пила! Да еще пострашней дела были. Вот и случилась эта беда. Мать его говорит, что до сих пор не нашли этих людей, ну, какие выкинули её из машины.
– Ты мне уже говорила всё это, – попыталась прервать её Татьяна. Но ход оказался неверным.
– А парнишка у него смышлёный, на этот год  в школу пойдет, – продолжила тётя, – Не в мать, видно. Да он на неё и не похож.
– Ты откуда знаешь?
– Мать его говорила.
– Что-то она много тебе наговорила за одну встречу.
– Почему одну? Мы с ней подружились, она ко мне домой даже…  ой, что-то у меня на плите, кажется, – спохватилась тётя и быстро выскочила из комнаты, поняв, что сболтнула лишнее.
8.
– Если бы ты знала, как я боялся сказать тебе правду. Этот страх заставил меня уйти тогда, так ничего и не сказав тебе, – Олег виновато опустил глаза. Потом пристально посмотрел на Татьяну и спросил: – Таня, мне показалось, что ты ничему не удивилась? Словно, уже знала все это.
– А ты прав. Я уже все это знаю. Знаю и то, что ты все-таки не сказал, хотя обещал говорить правду всегда. Но это только делает тебе честь. Не удивительно, что ты так и не женился во второй раз, и настороженно отнесся ко мне.
Он снова виновато опустил глаза.
– Это тебе Пашка сказал?
– Неважно. Важно то, что мы снова встретились. Кстати, это заслуга моей тёти, знаешь?
– Тёти?
– Да. Она же меня сюда знакомиться везла "с самым замечательным мужчиной на свете, который, ну, никак не хочет жениться”. А я, глупая, так отпиралась, не хотела ехать. Не знала от встречи с кем отказывалась.
– И с кем же? – улыбаясь, спросил он.
– С попутчиком, – улыбнулась она в ответ, но казалось, что не досказала что-то.
– И только? – он пристально посмотрел ей в глаза, а она смущенно отвела взгляд. - Ладно, я сам скажу за тебя... С попутчиком, но теперь уже на всю жизнь!

Светлана Якунина.

4.
В квартире было темно. Геннадий включил свет.
– Проходите, не стесняйтесь. Чувствуйте себя, как дома.
Ксения осмотрелась и спросила:
– А где же все ваши?
Он улыбнулся:
– Все мои дома. Сим-сим, ты где? – позвал он кого-то. В комнате послышалось движение.
Ксения почему-то насторожилась.
Из двери показался огромный рыжий кот. Он лениво потянулся, подошел к хозяину, теранулся о его ногу, и, щурясь спросонья, посмотрел ему в лицо. Геннадий погладил кота по голове и показал рукой на гостью:
– Знакомься, это Ксения.
Кот, словно понимая слова хозяина, подошел к гостье, понюхал ее сапоги и тоже потерся головой о ее ногу. Затем тихо мяукнул и пошел в сторону кухни.
– Соображает, что гостей кормить надо. А вы ему понравились, – сказал он, помогая снимать дубленку. – Проходите, проходите. Сейчас будем ужинать.
– Если бы вы знали, сколько я наготовила еды. Теперь все это пропадет.
– Не думаю. В холодильнике, наверняка, стоит. А значит, не пропадет. Да и предчувствие у меня, что найдутся ваши ключи. Вот посмотрите!
– Мне бы ваш оптимизм. Кстати, та старуха цыганка нагадала мне сегодня столько счастья, что на двоих бы с лихвой хватило.
– А что она вам предсказала, если не секрет?
– Да не секрет. Что обычно говорят цыганки. Счастье тебе выпадет большое. Не за горами оно будет, а прямо под ногами. Но сначала потеря, а уж потом находка. И как только я увижу  звезды, а потом солнце, так все – счастье рядом.
– Ну, кое-что из предсказанного ею, похоже, сбылось: потеря есть.
– Это уж точно. И звезды я видела очень яркие. А если вашего Сим-сима принять за солнце, то до счастья совсем не далеко осталось.
– О, Сим-сим само солнце. И не только по цвету, он даже греет так же.
Геннадий достал из шкафа мягкие теплые тапочки, совсем новые, и подал Ксении.
– Обновите, пожалуйста.
– Ой, какие теплые.
– А знаете, мне почему-то кажется, что цыганка вас не обманула. Не похожа она на такую. Что-то в ней есть… не знаю что, но она располагает к себе.
Из кухни донеслось настойчивое «мяу».
– Молодец! Правильно. «Соловья баснями не кормят» - так говорила моя бабушка. Если хотите руки помыть, ванна вот. А я на кухню.
5.
Они незаметно проговорили до полуночи. По телевизору шла трансляция из Кафедрального собора. Она была приятным фоном их беседы. Темы цеплялись друг за друга, создавая непрерывный интересный разговор. Ксения поймала себя на мысли, что давно не испытывала такого удовольствия от беседы. Она чувствовала себя легко и свободно. Казалось, что с этим человеком они знакомы давно, что в этой квартире она бывала много раз, и этот рыжий кот сотни раз вот так лежал у нее на руках, успокаивающе урча. Она уже знала, что Геннадий живет один. Год назад умерла его мама. Сим-сима ему подарили коллеги, чтобы не было так одиноко, пока он будет подыскивать себе хозяйку дома. А  необычное, на первый взгляд, имя он дал коту  в честь инициатора этого дела Семена Семеновича. Все так просто. Ксения слушала с удовольствием эти милые подробности. Она улыбалась. Все было в стиле, который так любила ее мама. Мама! Ее словно ударило током. Теперь она разбила весь телефон, в поисках родного чада.
Геннадий заметил перемены в лице Ксении.
– Что-то случилось?
– Мама, наверное, уже сто раз позвонила мне домой. Я представляю, что она себе вообразила. Я с новой компанией и телефон не отвечает…
– А ей можно позвонить?
– Да, но родственники, у которых они в гостях, живут загородом.
– Так в чем проблема? Давайте, скорее звоните маме.
– Спасибо. Я вам потом верну деньги по счету.
– Не говорите глупостей. Вот телефон.
Трубку взяли после первого гудка. Это была мама:
– Алло!
– Мама, привет, у меня все в порядке. Ты, наверное, звонила?
– Ксюша! Как ты нас напугала! Мы уже хотели брать такси и ехать домой. Что случилось?
– Все в порядке. Я… то есть, мы просто прогулялись. Не волнуйтесь. С праздником вас всех. И большой привет тете, дяде и всем-всем.
– Тебя тоже, милая, и всех твоих гостей.
– Ну, все, до завтра.
– Да, спокойной ночи.
Ксения повесила трубку.
– Нас поздравили с праздником.
– Волновались?
– Да, собрались приезжать. А из милиции так и не позвонили. Не нашли ключи. Что я завтра скажу родителям? Не знаю…
– Может, правду?
– Что вы. У мамы давление, а у папы сердце.
– Ну, ладно, утро вечера мудренее, как говорит народная мудрость. Я вам сейчас постелю в спальне на кровати, а сам в зале на диване. Утром что-нибудь придумаем. А что вы говорили о компании? К вам должны были прийти гости?
– Нет. Тут все гораздо хуже,  – в очередной раз вздохнула Ксения и принялась рассказывать о своем обмане.
6.
Как ни странно, но Ксения спала, как убитая, чего не бывало обычно, если она ночевала не дома. И разбудил ее аромат кофе, как в рекламе. Она сначала даже не поняла, где находится. Потом сообразила, и ей снова стало грустно.
На кухне, за закрытой дверью хозяин тихо переговаривался с кем-то. Ксения прислушалась, вопреки принципам. Это оказался Сим-сим. Геннадий напевал какой-то мотивчик. И пояснял коту, что он делает: «мажем бутербродик маслицем, вот так, а теперь сырок».
– Доброе утро, – сказала Ксения.
– Доброе, – бодро ответил Геннадий. – Уже встали. Наверное, плохо спаслось?
– Отнюдь и, увы, я не прошла бы у вас тест на статус принцессы. Не знаю почему, но я спала как убитая. И это после такого стресса. Удивительно и то, что после такого удара головой, она у меня совсем не болит. Только немного больно место ушиба, когда трогаешь.
– Слава Богу. Хорошо, что сотрясения нет. Это вас коса спасла и шапка.
Ксения опять погрузилась в размышления.
Геннадий пристально посмотрел на нее и сощурился.
– А знаете что? Помните, как у Рязанова в «Иронии судьбы» – там у героя ключи к двери подошли. Может, попробуем? Двери-то у всех похожи, и замки, наверняка, одинаковые.
Она оживилась.
– А верно! Это идея!
– Только давайте сначала позавтракаем.
– От чая не откажусь. А потом сразу же ко мне домой, хорошо?
– Договорились.
7.
– Так, сейчас попробуем, – приговаривал Геннадий, вставляя ключ в замочную скважину двери в квартиру Ксении. Ключ вошел, как родной. Повернулся и замок открылся.
Ксения была потрясена. Она от радости поцеловала в щеку своего спасителя. Этот жест был ей настолько не свойственен, что она смутилась. А он, словно не заметил ничего, жестом волшебника пригласил ее войти в квартиру:
– Ну, вот. Входите.
– Ой, спасибо! Я вам так благодарна! Заходите, скорей! – она вбежала в квартиру такая радостная, словно не была в ней целый год. – Закрывайте дверь. И ко мне на кухню. Теперь я вас буду угощать. Пока половину не съедим, не отпущу вас.
Они пришли вовремя. Зазвонил телефон. Это снова была мама. Во время разговора Ксения с Геннадием перемигивались, как заправские заговорщики. Мама сообщила, что они приедут часам к семи вечера. Это устраивало Ксению. Ей почему-то захотелось подольше побыть с новым другом.
Время опять незаметно пролетело. И уже в начале седьмого вечера Геннадий засобирался домой.
– Спасибо вам еще раз! Да, хорошо, что дверь открылась. Но ключей-то так и нет. Придется теперь менять замок. А то ведь в кошельке был еще и мой страховой полис, а там адрес. Могут незваные гости нагрянуть, – размышляла вслух Ксения. – К тому же я даже боюсь представить, как буду объяснять все родителям.
– Ксения, – Геннадий опустил глаза, – я должен вам кое-что сказать. Но боюсь, что вы рассердитесь и прогоните меня, а я этого очень не хочу. Вы мне симпатичны, даже больше. Именно поэтому я так поступил… В общем, пожалуйста, пообещайте, что постараетесь понять мои чувства, а потом уже делать выводы.
Ксения не знала, что и думать. О чем это он
– Говорите, я слушаю, – холодным тоном произнесла она, подозревая что-то неладное.
– Вы не пообещали, что постараетесь меня понять.
– Хорошо, обещаю постараться понять вас, – а мысленно добавила: «Ну, почему так бывает, что, как только мне начинает нравиться человек, так обязательно что-то встает меж нами?» – а вслух продолжила, – Не тяните, прошу вас. Говорите, наконец, что случилось? Я уже теряюсь в догадках. У вас семья, дети, вы беглый преступник? Что-то еще?
– Нет, ничего из названного. Все проще. Помните, я выходил курить на улицу, когда мы были в отделении? Так вот, ко мне подбежала та девочка цыганка, протянула сверток и сказала, что ее «братья» нашли его. Это был ваш кошелек. А в нем ключи. Ваши ключи. Ими-то я и открыл дверь. Просто, я хотел, чтобы вы побыли со мной в этот праздничный вечер. Простите, если сможете. Я заставил вас волноваться. Постараюсь искупить свою вину. Исполню все, что пожелаете.
– Прямо-таки «что пожелаю»? Ключи где? – спросила смягчившимся голосом Ксения.
– Ах, да, вот они. А вот ваш кошелек, – с трудом он извлек из кармана коричневый кожаный кошелек, – я его почистил. И полис там, даже не испачкан.
Ксения все взяла и положила на трюмо.
– Я бы вас и так пригласила на ужин. Вы ж мой спаситель. Да и еда, все равно пропадала… – добавила она, вздыхая и сделав скорбный вид, после чего они оба весело рассмеялись.
– Ну, слава Богу! Я так волновался! Прямо не знал, как выйти из ситуации, в которую сам себя и загнал.
В дверь позвонили. Ксения лукаво улыбнулась.
– Ну, вот вы и попались. Это родители. Исполняйте мое желание: будете теперь играть роль моего возлюбленного, – полушепотом сказала она.
Он так же ответил ей:
– С удовольствием! Согласен на эту роль до конца жизни…

Светлана Якунина.